— Ммм, — промычала в знак согласия. Честно, я не могла рассуждать о Версальском Мерло, исходя из двухдолларого Чака. [2] Все это одинаково для меня.

Что замечательно, ведь сама я на собственные десять центов не смогу позволить купить себе выпивку, вроде двухдолларого Чака или типа того. Поэтому я улыбаюсь и киваю, позволяя ребятам брать себя в дорогие рестораны, если они того хотели. А Блейз хотел. Не думаю, что он когда-то обедал в месте, где не было служащего, специализированного на парковке машин.

— Все эти поддельные актрисы и модели, думающие, что они крутые, напыщенно крутящиеся вокруг, как горячее дерьмо. Но на самом деле, они не такие, — сказал он, размахивая бутылкой вина в воздухе, чтобы привлечь внимание. — Вот почему мне нравишься ты, Сара.

Серьезно?

— Потому что я не крутая?

— Потому что ты не притворяешься крутой, — сказал он. — Ты не изображаешь из себя худое, красивое совершенное существо.

— Это… немного грубо, Блейз. Обидно, на самом деле. — Что за парни в наше время? Они чувствовали, что должны подавить девушек, пока те не станут пускать слюни по ним. Я ненавидела это.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — сказал он. — Я увидел одну девушку в узком платье сегодня на Санта-Монике: отбеленные светлые волосы, ноги, как зубочистки, сиськи вот такие! — Он держал руки перед собой. — Как она думает, какое впечатление она производит?

— Она произвела на тебя впечатление, верно?

— Ты знаешь, о чем я. Я хочу сказать, что в этом городе слишком много фальшивых людей.

— Хм-м. Ты тоже фальшивый?

— Я? — Блейз выглядел обиженным. — Надеюсь, нет. Что думаешь ты?

Я пожала плечами.

— Не думаю, что знаю тебя достаточно хорошо, чтобы сказать тебе, что ты фальшивка, на тот случай, если это так.

— Сара! Мне больно.

— Почему? Это всего лишь наше третье свидание.

— Ты не можешь назвать разницу между мной и абсолютными фальшивками? Я думал, ты в состоянии определить это сразу. И я знаю, что способен определить подделку в этом городе прямо сейчас. Мой отец работает с огромным количеством жуликов. Все они пытаются получить что-то от тебя. Все абсолютные фальшивки.

— Я не знаю, — ответила я, покачивая вино в бокале. После потери регулярно оплачиваемой работы я начала задумываться, стоило ли мне в первую очередь приезжать в ЛА. Каждый парень, которого я встречала здесь, напоминал мне Блейза. — Ты правда знаешь кого-то такого?

— Это начинающая актриса в твоей болтовне? Разве все мы не носим маски?

— Ну да, отчасти, — сказала я. — То есть, даже ты?

— Серьезно? Ты задала этот вопрос серьезно?

— Конечно. Почему нет?

— Почему нет? — прошипел Блейз. — Я не фальшивка.

Я думала, что с его стороны глупо отрицать, что-то настолько очевидное. Большинство людей в Голливуде были подделками. Черт, за эти годы я не сделала ничего настоящего. Никаких настоящих отношений. Никакой настоящей дружбы. Даже горшочек с растением на моем балконе был фальшивкой. Я этого не скрывала. Голливуд даже близко с настоящим не стоял.

— Ты никогда не притворяешься? — спросила я. — Даже не притворяешься, что любишь кого-то? Или когда ведешь себя, словно тебе не больно?

— Нет! Это то же самое, что и ложь.

— Значит, когда чайка насрала мне на голову на нашем втором свидании и ты сказал, что тебя это не беспокоит, когда я его стерла, даже при том, что ты продолжал пялиться на пятно все то время, что делало очевидным, что тебя это волнует…

— Это другое. Быть милым и притворяться — разные вещи.

— Нет, если ты притворяешься милым.

— Ты знаешь, что я имею в виду! — воскликнул он в раздражении.

Ладно, Блейз был идиотом. Первые два свидания я думала, что его пренебрежительные оскорбления и идиотские замечания результат волнения. Это было наше третье свидание, хоть и не лучшее. И позорное. Парень был симпатичным. Высокомерным и глупый, но симпатичным.

Его телефон зажужжал, и он потянулся, чтобы проверить его.

— Извини, это по работе, — сказал он, нажав на свой телефон. Я не знаю, было ли это еще одной уловкой, чтобы произвести на меня впечатление, или он на самом деле был трудоголиком, ведь он каждый раз должен был проверить свою электронную почту, как только туда попадало новое сообщение. Чем он занимался? Какая-то работа в сфере торговли в одной из главных студий, смутно помнила я. Его отец взял его на работу. И купил машину, чтобы ездить вместе с ним.

Большинство людей в Голливуде спали со всеми, кто работал в студиях. Они использовали секс, чтобы быть лучшими на прослушивании, заполучить лучшую часть, лучшую зарплату. Главная проблема с сексом со всеми подряд в Голливуде заключается в том, что люди думают, что ты спишь со всеми подряд по неправильным причинам, а не просто, знаешь, спишь со всеми подряд. Но мне нравился секс. Бывает, когда я говорю о своем последнем свидании, подруга слушает меня и понимающе кивает. Все они думают, что я ложусь с мужчинами в постель, чтобы продвинуться.

Истина заключается в том, что я никогда не занималась сексом с теми, с кем не хотела. Не могла позволить себе этого, ни разу.

Но ни один парень, с которым я спала, не впечатлил меня. Не то чтобы они все были порнозвездами вытворяющие сумасшедшее странное дерьмо. В любом случае, парни Голливуда были ванильными для меня. Я хотела настоящего секса, такого, где вы всеми способами доставите друг другу удовольствие. Все же парни ЛА странно зависли на сексе. Они хотели трахаться только в тех позициях, в которых выглядели привлекательно. Не хотели становиться грязными. Им было необходимо, чтобы волосы оставались стильными и совершенными. Это было важнее, чем хороший секс.

Взять, например, Блейза. Он может стать богом секса. Вот почему я позволила ему забрать меня в клубе. У него была внешность и телосложение, не подходящее для кинозвезды, но лучше, чем у большинства. И действительно большие руки. Я надеялась, что это означало то, что обычно значит.

Я представила эти выпуклые мускулы — обнаженные и обмазанные — и грудь — широкую и тяжелую, извивающуюся на шелковых простынях, когда мы обвиваем друг друга. Его крупные руки обхватили мои запястья и придавили, пока он трахал меня так, что с потолка сыплется штукатурка.

Было уже три свидания, но он пока ещё не сделал ничего, помимо поцелуя на ночь. Я бы попыталась получить от него больше. Я бы позволила своей руке опуститься к переду его штанов в надежде, что там будет толстая эрекция, только и ждущая, как бы вырвать из-под нижнего белья. Но нет. Ничего. Абсолютно ничего. Один поцелуй и «спокойной ночи».

Такое разочарование. Знаю, я не была каким-то совершенством, как и многие девчонки в Лос-Анджелесе — технический термин для обычненькой Джейн вроде меня — типичного персонажа, но я могла многое предложить парням, или думала, что могла. Но предполагаю, что для Блейза я была просто резервной девчонкой, которую он мог взять с собой на какое-нибудь отцовское предприятие при первой необходимости.

Я вытащила телефон и проверила свою электронную почту, потягивая Пино Нуар, ожидая, когда Блейз прекратит пытаться произвести на меня впечатление своей преданностью к работе. Одно новое сообщение. Я просмотрела отправителя.

Кастинг-директор MGM! [3] Это, наверное, сообщение о моем последнем прослушивании. Невероятно вовремя. Мой агент затащил меня на этот слащавый кастинг на второстепенную роль новой телевизионной полицейской драмы. Роль была ради нахального агента под прикрытием на улицах Чикаго. Я арестовываю его. Это тоже было хорошей стороной.

Мое сердце начало учащенно биться, как только я открыла сообщение.

«Дорогая Сара Эверетт, мы с сожалением сообщаем вам...» 

Бл*дь.

Дважды.

Я откинулась на стуле, просматривая остальную часть отказа. Стон сорвался с моих губ.

— В чем дело? — спросил Блейз, убирая телефон и запихивая в рот вилку с винегретом из козьего сыра и земляники. — Плофие нофости?